Ирина Перунова, поэт
…Явленными называет некоторые свои картины художница, признаваясь, что просто увидела их. К таким полотнам, безусловно, относится «Свет Иерусалима». Незабываемая работа, мгновенно пробуждающая даже не память, а прапамять о том, что было до твоего рождения, будет и после смерти, ибо не покидало тебя никогда, и в сию минуту оно с тобой. Этим неотмирным смыслом и светом пронизан Иерусалим Натальи Гончаровой, при этом он вполне узнаваем каждым, кто имел счастье бродить по узким улочкам Старого города. «Утро», «Ночь», «Встреча»… Я уклонюсь от упоминания названий всех картин, навеянных Иерусалимом, вобравших в себя присутствие сверхжизни, зритель сам угадает их безошибочно. Но свет – это ещё и свободный выбор художницы, её воля к добру. «Художник – творец после Творца. Он может принять решение и следовать ему, – говорит Наташа, – когда ты создаёшь еще один мир, лучше, чтобы он рождался светлым, потому что ада и так хватает. Ад навязчив, хотя он всего лишь временное, а вот свет необходимо защищать. Картина – это поступок». Поэтому и сияют ее «Переселенцы»! Счастливые мгновения бытия выхвачены и спасены от забвения так же, как и в «Новой жизни». Сейчас они пребывают в пространстве любви, объяты её теплом, и ад не в силах остановить обновления мира.
Одной благонамеренностью, даже сочетающейся с мастерством, оставить вездесущую тьму за скобками, за рамками картины, вряд ли возможно. Здесь необходим внутренний духовный опыт, только в этом случае творчество становится поступком. И такой поступок не имеет ничего общего с расхожими живописными «позитивчиками». Например, и «Ночная пустыня», где состояние, передаваемое Гончаровой-Кантор, никак не назовешь безмятежностью, где и цветовая гамма не ласкает взора, а напротив, провоцирует напряжение, все равно возникает чувство, что идёт обновление мира. Словно ты присутствуешь при родовых схватках самой земли, словно дни творения продолжаются. Похоже, настоящему художнику дано быть не только «творцом после Творца», но хотя бы отчасти Его соавтором.
Гончарова-Кантор не копирует реальность, а высвобождает дух, скрытый в материи. Дух города, комнаты, дерева… Ей равно дано визуализировать и дух стихотворной вещи. Цикл иллюстраций, я бы назвала их видениями, на стихи Бродского, лично мне дал увидеть голос поэта, во всех оттенках. А почему нет? Видим же мы ветер благодаря картине «Ветер пустыни», именно видим, а не слышим. Едва угадываются завихрения песчаной стихии, воздухоплавание вздымаемой ветром пыли, едва-едва… домысливаешь, «земля безвидна и пуста». Словно первые бессловесные импульсы будущей жизни. Так бумага еще не ведает, какие строки на ней проступят, и уж тем более, какие пилигримы и всадники будут вызваны из небытия кистью художницы и пересекут пустыню листа. Мир обновляется, Наталья Гончарова-Кантор, как никто способна удивляться его метаморфозам и удивлять нас, и… пусть многоточие длится. Спасибо ей за поступок: один, другой, третий… Господи, не останавливайся!